Актуальненько

Зачла Стругацких "Трудно быть богом" и "Хищные вещи века" очень понравилось, все очень провидчески и много параллелей с нашим временем. К их стилю привыкла и Хищные вещи читались легче.

Про Сару напишу позже, по-моему, я всю ее почти прочитала, надо будет подготовиться и написать постик)

Купила велосипед, устраиваю вечером покатушки и пищу от восторга (воспоминания деттства).

@темы: Reading, Thinking over, It's my life

---

Делюсь разным

Накачала себе Стругацких и Сару Ффич, устроила себе такой читальный винегрет. Субъективно Сара читается легче, дело не в содержании текстов, язык у нее как легкое дыхание. У Стругацких начала с Трудно быть богом. Ну глаза, конечно, лезут на лоб: провидение и все такое, но мне кажется, дело гораздо проще на самом деле и лженаучные психологи это давно уже все изучили и психологию толпы и феномен диктатуры, и Вселенной 25 и стадного чувства и всего такого прочего. Но псехология это же скучно, нафиг она нужна, когда на носу выход очередного айфона. Правда ведь?))

По дурости заглянула в блок новостей в своем поисковике. Обычно получается этого избегать и день веселее проходит. Заглянула и почувствовала себя в славном Арканаре, выползла оттуда плюясь и брызжа ядом. Клянусь большеникада!

К тому же голова болит после сидячей работы. Кроме гильотины от этой напасти хорошо помогает один комплекс. Там паренька просто послушать и голова сама пройдет, а если еще и пошевелиться, так совсем ляпота. Вот он, делюсь:

@темы: Reading, Woman's health, Thinking over, Yoga, It's my life, ЛФК

---

Коротко о разном

Сижу, качаю Сарины вещи. С утра АОЗ упал, у меня душа ушла в пятки, буду скачивать все, что у нее найду.

Про Кадавра. Я его читала недавно и мы его Обсуждали. А теперь я его в сети не найду. Пойду шукать везде и буду делать уже свой личный архив любимых писателей, давно собиралась, но вот уже приперло, похоже)

А пока Юрик с Витьком и их обалденные сисьге. Кликабельно.

@темы: Reading, Thinking over, It's my life, Chef-d'oeuvre

---

Читая Сару Ффитч

Продолжаю делиться впечатлениями:

Земля под ногами
Читала очень давно, одним из первых, но уровень с тех пор не изменился - все всегда супер. Немного перераскрытый финал, ИМХО, если про учителя сказали А, хотелось бы услышать и Б. Но как настроенческий и атмосферный фик, он выше всяких похвал. Перечитала с огромным удовольствием.

Сбежавший сон
Читать мне было сложно. Только сейчас поняла, что написано по фандому Дом, в котором…, Петросян Мариам. К стыду своему признаю, что эту книгу я не знаю. Ужас! надо срочно скачивать и читать. Может быть Рыжий из Земли под ногами как раз из этого фандома уже. В общем, читать было сложно из-за незнания канона. Будем изучать. О, сколько нам открытий чудных готовит просвещения дух...(с)

Нет драмы
Романтичная, грустная, прекрасная история. Знак качества Сары Ффитч

Треугольник
Короткая зарисовка, а сколько в ней жизни! Не устаю восхищаться.

Снова ассасин
Опять только дошло, что это часть какой-то работы, но отдельно тоже неплохо. Одно ИМХО: вставка с Корейцем мне показалась лишней, не в стиле автора. Да, это было напряжно, экшен и все такое, но эту часть легко можно было заменить аварией, еще каким-нибудь форс-мажором и т.д. И все это параллельно с восхищением стилем и языком и прочими плюшками!)

Продолжение следует)

@темы: Reading, Thinking over, Critique, Chef-d'oeuvre

---

Что вы можете знать о зависти?

Что не знаю о ней я? Недавно поняла, что не читала Сару Ффич из-за этого чувства и как тщательно от самой себя скрывала!

А сейчас что произошло: я довольно долго посылала мирозданию лучи поноса из-за того, что практически наизусть выучила Ближний круг и не смогу его в ближайшее время перечитать в стопицотый раз. Сунулась было на Фигбук к незнакомым авторам, вылезла оттуда изрядно ощипанной и с прореженным хвостом. Долго скулила сама с собой в тишине, а потом полезла читать Сару по наводке опять же моей драгоценной беты. И вот произошел тыдыщь: я снова влюблена в тексты! И есть что читать в слеше и это так прекрасно!
Уже зачла:
Стирка двенадцать минут
Восхитительно и осязаемо. Я прожила рядом с героями целую короткую жизнь пока рассказ не кончился.

В новом году
Бесконечно трогательная и прекрасная история, мне частенько хотелось плакать и обнимать Лешика и давать пинков Игорю, да и его потом обнимать и плакать, а потом их обоих. Обращение к человеческому в нас. Так только очень мощные авторы делают.

Календарь Потрясающе и эмоционально точно. Так может писать только взрослый и умный человек вне зависимости сколько лет ему на самом деле.

Прогулки с насильником
ну это вообще моя давняя любовь еще с самого начала и моя травища, но выполнена она намного выше моего уровня. Перечитала с огромным удовольствием. Автор красава, что тут скажешь... Вот отсюда и растут ноги у моей зависти, да и вообще отовсюду, как у сороконожки))

TBC

Здесь небольшой перерыв: я не знаю, как она это делает, я уже много прочитала, но все написано просто потрясающе, чуть дальше буду придираться к сюжетам, но язык, это же что-то невероятное и почти классическое. Простой и ясный, точный, выверенный текст. Мне такого чтобы хоть абзац написать, надо неделю сидеть на чугунной жопе не вставая. Я не думаю, что она делает много черновиков при таком количестве текстов. Но тогда что это? Гениальность??? (Шепотом: по ходу, это она и есть!) Или объясните мне, темной женщине, как она это делает???!! Кто-нибудь понимает?

И еще вопрос: как мне отлипнуть от этой картинки? Кликабельно.

Это Отбек и его Юр-рычка. Я их обоих готова тут сожрать. Выкачала из Вконтактика

@темы: Reading, Thinking over, Chef-d'oeuvre

---

телеграфное

Как стремительно начался этот май. Самый прекрасный из всех бывших. Какой же подарок я себе устроила: съездила в Питер. Незабываемая поездка, такой красоты я нигде не видела. Встретилась со своей дражайшей бетой, при встрече мало удивилась, она точно такая же красавица и умница, какой я ее себе и представляла. Питер прекрасен и неповторим, его можно описывать бесконечно. Летала на Победе, начиталась про них всяких ужасов и очень боялась, но в результате все прошло нормально. А идеи есть кое-какие, как здорово, что они есть.)

@темы: Thinking over, It's my life, Дневник благодарности

---

В Питере пить!

Если все пройдет нормально, собираюсь быть в Питере на первых майских. Кто хочет посмотреть в мои бесстыжие глаза, велкам в умыл.
По виду я тетка обыкновенная. Общабельна индивидуально и группой. Характер нордическиий, спокойный. В многочисленных порочащих связях замечена.

Всех с наступающими!

@темы: It's my life, Celebration, Flashmob

---

ААААААААААА!!!!!!!! Рыдаю просто!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!

Эмоции зашкаливают!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!
Добрейшая Княгинишня с Лерой Мессалиной сделали мне просто царский подарок: ОБЛОЖКУ!!!!!!! Не ожидала, правда!!! так точно передано настроение моей вещи!!! Потрясающе просто!!! Спасибо!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!
Картинка кликабельная!!!!!!!!!!!! Побегу всем хвастаться и благодарить творца такого чуда!!!!!!!!!!!!!!

@темы: Writing, Original, Chef-d'oeuvre

---

Прекрасный японский самурай

Юдзуру Ханью. Этак меня на юриках повернуло)

@темы: Chef-d'oeuvre, The way to success

---

19.04.2018 в 16:19

Пишет  Голландская рулетка:

Шестнадцатая неделя (16-22 апреля)
"Искусство быть счастливым заключается в способности находить счастье в простых вещах".

Вы помните, каково это — быть счастливым?

И речь не о позитивном мышлении, а о том типе счастья, что заставляет вас улыбаться перед сном. О едва уловимом чувстве удовлетворения. Об ощущении, что сегодня вы привнесли нечто уникальное в свой творческий жанр. О том, как найти неуловимый баланс между достижением цели и дорогой к ней, которая позволила бы вам по-прежнему наслаждаться процессом.

5 ПРИВЫЧЕК СЧАСТЛИВОГО ХУДОЖНИКА

1. Накормите своего Внутреннего Художника

Очень важно иногда выбираться из собственной головы и смотреть на мир с чужой точки зрения.

Вы, как ученик, должны найти способ изучать и впитывать работы мастеров в своей области. То есть, если вы — писатель, вы должны прочитать произведения стольких авторов, скольких сумеете. Конечно, при этом может возникнуть чувство, будто вы впустую тратите время на чтение, когда вам нужно писать, но не недооценивайте важность постоянного пополнения и обогащения вашей творческой базы. Как писатель, вы должны быть погружены в слова. Должны видеть, как другие соединяют и разделяют их. Должны сделать так, чтобы они вились вокруг вас со своими образами и тонкими оттенками смысла.

Это справедливо и для художников. Вам нужно погрузиться в работы тех, кто был до вас. Смотрите на это как на возможность понять, что вам нравится, а что не подходит. Чем больше работ вы пропустите через себя, тем больше инструментов будет в вашем творческом арсенале, когда придет время создавать свои собственные произведения искусства.

Я понимаю, что анализ чужих работ может привести вас в уныние и даже пробудить зависть (почему я сам до этого не додумался?!). Со мной происходит то же самое: все еще бывают дни, когда я читаю что-то и чувствую, что упустил еще одну грандиозную идею, и в гроб моего творческого становления забит еще один гвоздь. Но никогда не было времен, чтобы художник не завидовал другим художникам в какой-то момент их карьеры. Это просто часть игры.

«Нам, художникам, необходимо научиться подпитывать самих себя. Нужно быть достаточно внимательными, чтобы пополнять творческие ресурсы, когда мы особенно активно их используем». — Джулия Кэмерон

Независимо от того, каким видом творчества вы занимаетесь, вы должны найти время, чтобы прочитать, посетить и изучить работы других художников — как в рамках, так и вне выбранного вами жанра. Вы должны найти способ постоянно расширять свои творческие горизонты. Не ограничивайте себя чтением руководств и книг по методологии, читайте также и биографии художников. Некоторые из самых вдохновляющих книг, которые я прочел, были историями художников прошлого — у каждого обнаружились свои трудности, свои сомнения, свои страхи на пути и, в конечном счете, способы преодолевать их.

Обязательно читайте литературу, выходящую за рамки вашей области — мы слишком часто застреваем в нашей маленькой творческой нише и порой теряем из виду более широкую картину. Вокруг нас огромный мир и такое множество творческих возможностей, рождающихся из сочетания вещей, которые на первый взгляд могут показаться абсолютно не связанными.

Конечно же, чтение, просмотр и прослушивание чужих работ не заменяют время, потраченное на создание собственных, но тоже являются важной частью творческого процесса.

2. Развивайте свое мастерство

Вы наверняка слышали о знаменитом правиле 10 000 часов и о том, что даже таким группам, как Битлз, приходилось годами тренироваться, прежде чем кто-то о них узнал. Однако эта статья повествует не столько о том, как стать лучше или успешнее, сколько о том, как сделать то, что вы хотите сделать. Она рассказывает о тоненьком голосе музы внутри вас, который пробивается сквозь непрестанные требования повседневной жизни.

Каждый раз, когда вы садитесь творить, вспоминайте о том, как это важно для вашей жизни.

Я знаю, как легко погрязнуть под делами, но не впадайте в творческий ступор, беспокоясь, как найти для всего время. Вам просто нужно сесть и сделать все возможное с тем, что у вас есть. Возможно, то, что вы создадите сегодня, окажется полным провалом — а может, получится лучше, что вы когда-либо делали. Так или иначе, вы не узнаете об этом, пока не реализуете свои идеи на бумаге или холсте.

По кирпичику, слой за слоем, слово за словом — вот как создается искусство (и творческая жизнь).

В редких случаях мы бываем одарены божественным вдохновением, когда образ или сюжет являются нам практически готовыми. Творческое вдохновение обычно приходит по крохам — два шага вперед и один назад. Но мы должны работать для этого. Мы должны строить нашу творческую жизнь, кусочек за кусочком, день за днем.

Мы должны найти способ создать что-то (что угодно), чего не было раньше, и предложить это миру.

3. Выкладывайте что-нибудь каждый день

Нужно соблюдать два правила, чтобы быть художником. Мы должны создавать что-то, но мы также должны выводить это что-то в свет.

Стив Джобс произнес знаменитую фразу: «Настоящий художник — не просто производитель, он — поставщик». Проще говоря, недостаточно нарисовать что-то, а затем бросить на чердаке, или написать что-нибудь и закинуть подальше на жесткий диск, — произведения не существует, пока вы не покажете его миру.

Вы должны делиться тем, что создаете.

Многие художники боятся показывать свои работы из-за страха критики. Зачастую они тратят много времени на создание вещи и вкладывают в нее столько эмоций, что страх подвергнуться потенциальной критике оказывается слишком велик. Поэтому они убирают свое произведение подальше.

Однако не нужно считать оценку вашей работы трагедией. Давно прошли те времена, когда требовалось потратить годы на то, чтобы добиться издания книги или заполнить своими картинами целую галерею. Сейчас, во времена блогов и социальных медиа, нет никаких причин скрывать свою работу. Выложите ее на Flickr, Facebook, Tumblr, SoundCloud или разместите в собственном блоге — это действительно не имеет значения, коль скоро вы ее опубликуете.

Она не обязана быть шедевром... или даже законченной.

Найдите способ размещать что-нибудь каждый день. Будь то снимок незавершенной работы, глава вашей последней книги или рифф из новой песни — выпускайте это в мир. Привыкайте к тому, чтобы выкладывать работы и продолжать двигаться дальше. Это может показаться незначительным, но чем чаще вы это делаете, тем менее эмоционально вы будете относиться к своим творениям. С каждой опубликованной работой это будет казаться все менее страшным и более естественным.

Создавайте — Делитесь — Повторяйте!

4. Объединяйтесь и вдохновляйте

Выкладывать собственные работы, чтобы получить обратную связь, так же важно, как и предоставлять обратную связь другим художникам. Если вы не Джастин Бибер, вероятно, у вас пока нет тысяч поклонников, ждущих, когда вы выложите что-то просто так, чтобы они смогли восхищенно повизжать и засыпать вас положительными отзывами. Это улица с двусторонним движением, и вскоре вы обнаружите, что количество обратной связи, которую вы получаете, равно количеству обратной связи и поддержки, которую вы предлагаете другим.

Удивительно, сколько людей спрашивают меня, как им повысить посещаемость блога или онлайн-галереи, — но никто не хочет тратить время на то, чтобы посетить или прокомментировать чужой сайт! Кажется, они забывают, что на том конце сети тоже есть реальные, живые люди. Люди с собственной насыщенной жизнью, созданием проектов и попытками улучшить посещаемость своего сайта.

Помните: вы получаете то, что даете.

Хотите привлечь больше посетителей на свой веб-сайт? Хотите получать больше комментариев в блоге? Тогда потратьте двадцать минут в день, посещая веб-сайты других людей. Оставляйте осмысленные комментарии к их постам и иллюстрациям. Поделитесь их работой со своими друзьями в Twitter и Facebook. Предложите им поддержку или просто доброе слово, и вы будете поражены полученной обратной связью.

Задумайтесь об этом на минуту. Есть множество вещей, которые можно делать в интернете. У нас есть миллионы видео, блогов, постов и новостей, которые мы никогда не увидим. В интернете нет недостатка контента. Чего сейчас не хватает, так это внимания. В современном мире вирусных видео, мемов и смешных котиков мы все ищем живое общение.

Ваше внимание и несколько добрых слов — самое ценное, что вы можете предложить кому-либо в сети.

5. Поделитесь тем, что у вас есть, а затем отпустите это

Не волнуйтесь, достаточно ли хороша ваша работа, лучше она или хуже того, что вы делали прежде. Ваша задача состоит в том, чтобы просто творить, делиться и затем идти дальше.

Нельзя останавливаться на одной работе и бесконечно думать, можно ли ее улучшить. Нельзя постоянно размышлять и волноваться о том, как на нее отреагирует аудитория. Попытки сесть и создать что-то такое, что ваша аудитория однозначно полюбит и оценит — самый верный путь к творческому застою.

В конце концов, ваша работа — это ваша работа, а не то, кем вы являетесь и кем могли бы стать.

Это не последнее слово вашего творческого потенциала, это просто следующий верстовой столб на вашем творческом пути. Перед тем, как двигаться вперед, вы должны быть готовы сначала отпустить прошлое.

И, наконец, научитесь каждый день посвящать немного времени тому, чтобы просто слушать тихий творческий голосок внутри вас.

Отойдите от компьютера или холста, выгуляйте собаку, примите горячую ванну (еще помните, как это?) или просто сядьте спокойно, и пусть мир говорит с вами. Ни IPad, ни сотового телефона, ни книг — только вы и мир вокруг вас. Пусть ваши мысли, планы и списки дел на время отойдут на второй план. Найдите минутку, чтобы отдохнуть и осознать, что сегодняшний день — еще один шаг вперед на творческом пути.

Ни одно творческое усилие никогда не пропадает даром — по кирпичику, слово за словом, слой за слоем вы будете строить свою творческую жизнь.

© Drew Kimble, «5 Habits of Happy Artists»

Конечно, это не единственные правила, помогающие художникам стать счастливее и успешнее.
Расскажите, что вы сами делаете, чтобы вдохновляться и мотивировать себя? Какие привычки помогают вам в этом?

Рулетка запускается!

@темы: Psychology

---

Юри он айс

Досмотрела вчера первый сезон и крупно обломалась: я -то думала, что два сезона уже, авотфиг! Начала ползать по Сети в поисках продолжения, а там говорится, что про второй сезон мало что известно, если только сиквел какой. Нарыла маленький отрывочек, но до чего ж горячий!) Моя любимая парочка: Юра и Отабек

@темы: Chef-d'oeuvre, Cinema

---

Антиной, автофанфик к "Смотри"

Вся предыстория в Черновиках)

Вдоль над рекой быстроводной
Быстро две бабочки мчатся, кружась друг над
другом,
Только друг друга и видят они.
Ветку несет по реке: они сели,
Редкими взмахами крылышек держат кой-как
равновесье,
Заняты только любовью своей.
Друг мой! река — это время;
Ветка плывущая — мир;
Бабочки — мы!
Майков А. Н.

В учительской было светло. Свет сквозь высокие окна полосами ложился на столы, заваленные сложенными стопками книгами и рулонами ватмана, открытыми альбомами.
Вениамин Петрович, преподаватель по классу скрипки, и Геннадий Викторович, пианист, как всегда жарко спорили о перестройке.
— Советский Союз был колоссом на глиняных ногах, он закономерно должен был развалиться, — заканчивал свою мысль Геннадий Викторович, красующийся в своем всегдашнем кримпленовом бежевом костюме, который он привез из памятных гастролей по Прибалтике, и в галстуке в полоску, гармонирующим с костюмом.
— Я не спорю, что должен был, но мне кажется, что мы выплескиваем вместе с водой и ребенка, — запальчиво возражал Вениамин Петрович, с зачесанными хохолком над широким лбом волосами с проседью и квадратными очками в толстой оправе на носу, одетый в строгий костюм, пошитый на фабрике "Большевичка".

В учительскую забежала его дочка Света, лет пятнадцати.
- Папа, дай ключи! - И уже выскакивая за дверь, сказала всем: - Здрасте!

— Но мы переходим к совершенно другому общественному строю, мы не можем оставлять все, как было. Долой совок! — широкий жест рукой.
— У нас это в природе, разрушить все до основанья, а затем… — язвил Вениамин Петрович.
— Да вы, батенька, фундаменталист…

Вениамин Петрович начинал злиться. Видя это, Геннадий Викторович переключился на несчастного Антона, который никак не мог прийти в себя после той случайной встречи на барахолке.
— А вы все рисуете свои головки?
Антон в смущении прикрыл лист альбома рукой. Он и в самом деле мало прислушивался к беседе двоих преподавателей и бессознательно набрасывал на листе эскизы кудрявой головы, при этом лицо на вощеном альбомном листе все больше походило на лицо того, встреченного на базаре парня.
— А Людмила Андреевна, между прочим, сегодня опять приносила замечательные вареники, которые вы никак не соберетесь отведать. Вы бы присмотрелись к ней, а?
Антон все больше смущался и скручивал лист рулончиком.
— Да оставьте же вы его в покое, Геннадий Викторович. Они сами разберутся и без вас, — не мог успокоиться разгоряченный спором Вениамин Петрович.
Геннадий Викторович довольно хмыкнул и вышел, он сегодня всех достал, что ему и требовалось.
Антон сидел в задумчивости, увидит ли он еще хоть раз свое божество?

В тот самый день Валерка с утра пропадал где-то, пока Саша грузил тару. На перерыве он примчался в магазин, вызвал Сашу из подсобки. Любка провожала их тревожным взглядом.
— Помчали на хату, что-то покажу.
Они шли мимо частных домов, из-за заборов на них лаяли собаки и улыбались яркие осенние цветы. Валерка рассказывал, что Муса сидит на своем месте и прям светится весь. Народу, правда, много сегодня что-то на рынке. Он терся около лотка и у него получилось в толчее стянуть кассету с новыми записями. Дома у Валерки была его мать, гремела кастрюлями на кухне. Отец сидел на завалинке во дворе, провожая пацанов неодобрительным взглядом.

Валерка вытащил свой старенький кассетник «Электроника 302» и заговорщицки сказал Саше:
— Глянь, это я сегодня спер. Крутизна, блин, - и засунул кассету в магнитофон.
Зазвучала, заклубилась музыка:
«Я крашу губы гуталином, я выхожу на променад»…
Саша хмыкнул, песня прямо в тему.

— Ну что, собираться пора? Пока дойду… — сказал Саша, и голос его сорвался.
— Да не ссы. Мы с пацанами на стреме будем. Чего там этому деду надо…
Они полезли с Валеркой на чердак, разыскали припрятанные Сашины вещи, и тот начал одеваться. «У этой грусти нет причины…» — уговаривал голос из кассетника, который Валерка прихватил с собой.

Причины для грусти не было, он был в стае, при деле, но прежние вещи, казалось, еще сохраняли запах Влада. Саша так и не разобрался, как назывался его одеколон, но тот как-то обмолвился, что натурально французский, стойкий.

Саша надевал свой кожаный плащ, тонкий, словно из ткани, не продуваемый ветром, черная кожа ласкала ладони.
Из кухни внизу пахло пережаренным луком, Валеркина мать грустно ругалась у плиты, что слишком сильно включила конфорку и что ничего не успевает с этими дармоедами. Валерка выудил пакет с бутылкой водки из дальнего ящика старого шкафа, прятал ее в своих вещах, чтобы отец не нашел.

Саша поправил воротник.
— Афигеть, — сказал Валерка. — Был бы ты девкой, я бы замутил с тобой чего-нибудь.
Саша взглянул на себя в зеркало, когда они спустились в комнату. Волосы, пожалуй, слишком отросли, хотя сейчас некогда ими заниматься, потом, после дела.
Вышли из дому, Валерка провожал его.

«Убей меня, убей себя … ты не изменишь ничего», — напутствовал его магнитофонный голос из форточки. Валерка остановился у выхода со двора.
— Мы с пацанами где-то через час выходим, давай. Пока дойдешь, пока посидите там…
Валерка осекся, а Саша избегал смотреть ему в глаза, махнули друг другу рукой.

Саша пошел в сторону частных домов, послеполуденное солнце золотило крыши домов и верхушки деревьев. Размахивая пакетом, шел по тротуару мимо киосков и заборов со старыми афишами. Ветви деревьев склонялись над ним, вспоминал адрес. «Двадцать шесть, — прошептал ему в ухо Муса. — Улица Первомайская, двадцать шесть. Приходи, очень жду!»
Валерка был похож на Влада, наверное тот был таким еще без этих крепких волчьих клыков, Саша думал, что потом они и правда поедут вместе с Валеркой в Магадан, может быть там, на далеком Севере он сможет начать новую жизнь.
Саша выбрал дорогу, которую ему показывал Валерка раньше, думал о том, как все будет происходить. Если этот дедуля начнет сразу приставать, как в него залить эту дурацкую водку? Придется дать в зубы, а потом что? Получится, что задание он провалил. Как-то все не клеилось. Видел бы его Влад сейчас.
Где же его похоронили? Наверное, в Красногорске. Все из-за него, из-за Саши… Найти бы могилу. А как же Лена? Вот бы она узнала, чем старший брат промышляет, хороший пример. Вспоминал, что еще летом водил ее к Евгении Геннадьевне на подготовку. «Смышленая девочка, - говорила старая учительница, которая еще Сашу принимала в первый класс, - и ты, молодец, с ней занимаешься. Осенью приходите».
С первого сентября уже неделя прошла.
Саша очень жалел, что не сможет отвести ее на линейку в первый раз, ведь так мечтал когда-то. Лена любила одевать школьную форму, белый фартучек, Саша приносил ей цветы с клумбы в особняке, они словно репетировали то, что Лена так ждала, и то, что Саша никогда не увидит. Он старался запомнить ее, счастливую, маленькую девочку и задавался вопросом, бывает ли там память, на той стороне, где все заканчивается? Попросить Влада за нее? Зачем, Влад и так понимал все и заботился бы о ней и дальше, Саша почему-то в это верил. А сколько бы он помнил его, Сашу? Год? Два? Лена была бы напоминанием, как бы Влад жил с этой памятью?
Сколько Саша плакал тогда, никто не узнает, молился днями и ночами, чтобы дотянуть до первой Леночкиной линейки. Не успел.
Бессмысленные вопросы, ненужные мысли, что теперь можно изменить? Наверняка, мама нашла в себе силы отвести Лену в школу, потом если что баба Люба присмотрит… Господи! Как же к ним прорваться?
Шел мимо дворов, увидел на траве бродячего пса у столба. Пес был старый и огромный, шерсть его торчала грязно-желтыми клочьями. Саша постоянно встречал его здесь - похоже, пес ждал хозяев, которые его выкинули из машины где-то на этом месте, к новым людям он уже привыкнуть не сможет. Пес посмотрел на Сашу человеческими глазами и отвернулся. Саша подумал, что выбросить на улицу такую собаку - это как выкинуть прочь своего близкого родственника, который тебя любит искренне и бескорыстно, и доверчиво и преданно будет ждать, когда за ним вернутся, до конца. Пожалел, что в пакете у него не было ничего съестного, чтобы кинуть собаке, только эта дурацкая бутылка.
Погруженный в свои мысли, поначалу не понял, что произошло. Сначала увидел, как солнце, клонящееся к закату, освещает желтые листья на ветках деревьев, и свет его необычный, медовый, казалось, кто-то толкнул его в сердце, долго не мог понять, что случилось, пока не услышал мелодию. Свернул вглубь деревьев и на тихой аллейке увидел четырехэтажное здание, которое раньше было белым, а сейчас стало грязно-серым от дождевых потоков и пыли. Сквозь деревянные рамы со второго или третьего этажа просачивались звуки скрипки.

«Времена года. Осень. Надо же...»
Смотрел, как завороженный, на изображение запыленных пионеров на фасаде под старой крышей, шумели деревья и налетал прохладный ветер, нес волнами мелодию над крышами соседних домов. Саша так заслушался, что чуть не столкнулся с человеком, шедшим ему навстречу.
— Вам нравится? — спросил незнакомец. Саша кивнул, лицо его казалось странно знакомым, но никак не получалось вспомнить, где он мог его видеть.
— Хотите послушать поближе?
- Ну, если недолго...
Саша подумал, что время еще есть, и направился ко входу в здание. На фасаде прочитал потертую надпись — "Школа искусств".

Антон не мог поверить своему счастью: его оживший бог шел по их улице. Закончил занятия, заполнил журналы и спешил домой к мамуле, и тут увидел идущего по улице кудрявого юношу с пакетом в руках, тот, подняв голову, смотрел на окна их школы и, казалось, прислушивался к мелодии. Антон собрал всю свою решимость и подошел к нему, заметив, что у двойника его любви мелкие веснушки на смуглом носу: совсем незаметные издалека, они делали его еще более трогательным и каким-то земным и теплым.
— Зайдем? — спросил он у юноши.
Тот посмотрел на Антона растерянно, потом неопределенно пожал плечами, и это можно было понять как "Почему нет…".

Антон чувствовал, что сердце екает в груди, решил, сейчас или никогда, если пропустить этот момент, возможности больше может и не быть. Старался не думать много о том, что сейчас происходило, главное - быть рядом, хоть несколько мгновений, видеть вживую того, о ком так много мечтал.
- Антон, - протянул руку своему богу.
- Саша, - тот ответил некрепким рукопожатием.
Юноша, почти мальчик, шел за ним, оглядываясь вокруг, а Антон думал, какая же неприглядная и обшарпанная у них школа, совсем не такая, какой была, когда он только пришел в нее учиться, а потом и работать. Портреты вождей, которые раньше украшали свежевыкрашенные стены в светлых коридорах, теперь были сняты и пылились на полу в ожидании, когда их отнесут в подсобку. Из-за недостатка денег лампочки не закупались и коридоры были темными и пыльными, потому что уборщица Зинаида Петровна уволилась из-за того, что зарплату ей платить почти перестали, а занявшая ее место Степанида Петровна была слишком старой, чтобы победить это запустение. Обои пузырились и отслаивались от стен, невозможно определить их прежний цвет, теперь же они были серыми с разводами паутины под потолком.
Над главным коридором висели круглые часы с крупными цифрами и толстыми стрелками, часы опаздывали на добрых пол часа, Саша удивленно моргнул, отводя от них взгляд, а Антон решил не предупреждать об этом двойника своего вечно юного бога, что значит бренное время, когда сама мечта приходит к тебе?

Мелодия приближалась, они прошли по темному коридору, поднимая пыль, затем вошли в зал. И вот Саша почти ослеп от неяркого света софитов после темноты. На сцене играла девочка с высоко взбитой челкой, длинный хвост светлых волос колыхался за ее спиной, на ней была длинная трехъярусная юбка и турецкий свитер с широкими рукавами. В зале в первом ряду сидел мужчина средних лет в очках, внимательно слушая девочку, мельком взглянул на вошедших, и снова стал смотреть на сцену.

— Можно? — Саша оставил свой пакет у дверей и тихо подошел к серьезной исполнительнице, ему так хотелось быть ближе к музыке. Девочка увидела его, но дисциплинированно продолжала играть.

Антон прошел в зал и сел на потертое кресло рядом с Вениамином Петровичем. Глядел со стесненным сердцем, как его молодой бог стал похож на щенка-первогодка, который, встречая свою первую весну, впервые увидел красивую бабочку. Он и удивлен, и растерян, зачарован порханием светлых крыльев.

— Неплохо смотрятся. Кто это, Антон? — спросил расслабленно сидящий Вениамин Петрович. Он готовил свою дочку Светлану к выступлению на городском конкурсе, и пока ее игрой был доволен.
Антон промычал что-то невнятное, и тут же остро возненавидел эту бледную вошь с длинными светлыми космами и глазами прозрачными, как бутылочное стекло. Он искренне пожалел, что затащил сюда свою только что обретенную любовь. Кто же мог знать, что играет именно эта поганка?!

Девочка закончила игру; эти двое стояли, словно окутанные неярким светом софитов среди темноты, из которой на них смотрела пара зачарованных глаз.
Антон не слышал, что они говорили друг другу, можно было догадаться, что она спросила:
— А вы умеете играть?
А он, пожав плечами, наверное, ответил что-то вроде:
-Ну-у… так…
— Хотите?
Она протянула ему скрипку и смычок, он принял от нее инструмент, церемонно поклонившись, лицо его оставалось серьезным. Несколько мгновений смотрел на скрипку и был похож на человека, который нашел давно потерянного друга. Антон удивился, никак не ожидая, что парень в черном плаще знаком с инструментом, необычным для теперешней жизни.

@темы: Drafts, Original, Look at heaven

---

Черновики к Смотри

Решила повыкладывать черновики. Там есть некоторые места, которые мне самой нра, но в основном это психоделика, настроенческое и фрирайтинг. И да! Их как раз можно не закрывать, там все очень невинно. Мне нравится лазить в кухне хороших писателей, думаю, моя мало кого заинтересует, но пусть в общем, тут лежат).
СМОТРИ, СМОТРИ НА НЕБЕСА

Моим любимым.

Далекие, милые были.
Тот образ во мне не угас...

Мы все в эти годы любили,
Но мало любили нас.

Сергей Есенин «Анна Снегина»

Глава 1

Возьми мое сердце, возьми мою душу,
Я так одинок в этот час, что хочу умереть.
Мне некуда деться, свой мир я разрушил,
По мне плачет только свеча на холодной заре.

Возьми мое сердце!

«Ария»

Он терял последние силы.
Все напрасно.
Зачем он только оглянулся? Они были слишком близко.
В груди, внутри живота невыносимо пекло. Каждый вдох был мукой.
— Не-ет!
И он из последних сил вцепился в траву, полз на коленях вверх по насыпи - туда, где слышался рев моторов.
Дышать не мог. В легких — словно расплавленное стекло. Перед глазами плыли красные круги.
Машины, отделившиеся от кромки леса, неумолимо приближались. Казалось, они не слишком спешили, словно тоже понимали, что ему не уйти.
В одной из машин шел неторопливый разговор:

— А посмотри, мальчик наш в какой хорошей позиции. Его сейчас снять — раз плюнуть. Давай, а? Потом Рустаму скажем, что нашли его уже готового. А то он долго еще гоношиться будет, а нам за ним бегать…
— Эльшан, да кто ж против? — ответил водитель, поглядывая на насыпь. — Только за нами Ильяс едет, так вот он Рустаму тебя сдаст, и придется тогда тебе самому за мальчика отрабатывать.
Посмеялись.
— Сейчас пацан как раз на трассе будет и мы уже на повороте, там же его и встретим, посадим в машину и к Рустаму, а он пусть сам потом разбирается.

В голове билась только одна мысль: «Нет, нет! Господи, не допусти, нет!»
По лицу текли слезы, страшно было потерять хоть секунду чтобы их вытереть.
Пролез под ограждением, протягивал в отчаянии руку. Никто и не думал останавливаться — скоростной участок.
— Ну, тогда…
Выскочил на дорогу, впереди скрипел тормозами огромный грузовик.
— Хорошо, если быстро…
Даже сделал шаг или два навстречу. Вывернувшись из-под колес, вскочил на подножку и рванул дверь на себя.
Его встретила такая волна мата, что показалось, будто она просто вытолкнет его обратно. Водитель, одной рукой удерживая руль, другой схватил его за ворот плаща, затащил внутрь, захлопнул дверь.
Саша повалился на пол кабины, мертвой хваткой вцепился в ногу водителя и только повторял, как заведенный:
— Не останавливайтесь, не тормозите, пожалуйста, не останавливайтесь!

Никак не мог отдышаться, вдох по-прежнему был со всхлипами, в груди, казалось, горит огонь. Прошло, наверное, минут пять, пока Саша понял, что водитель протягивает ему бутылку с водой.
— На, выпей, камикадзе хренов.
По-прежнему не отпуская ногу водителя, словно она была его последним спасением, потянулся другой рукой за бутылкой, никогда еще глоток воды не был таким откровением, словно сама жизнь вливалась в горло. Саша исступленно глотал воду, она лилась по подбородку, по шее, по груди, уже напившись, вылил немного воды себе на голову, вытер мокрой ладонью лицо, и только потом взглянул на своего спасителя.
— Послушай, малой, я не знаю, что ты натворил, но ребята, которые за тобой гонятся, мне совсем не нравятся. Скоро будет стоянка большая. Выходи незаметно, а потом разбирайся сам. Понял?

Что ж тут было не понять? Саша всё так же сидел на полу кабины, дыхание возвращалось с трудом, постепенно начал чувствовать запах бензина, слышать рычание мотора, а не шум крови в ушах. Водитель, белобрысый мужик в майке-тельняшке, поглядывал на него изредка.
— Откуда ты такой нарядный взялся?
Посмотрел на свои руки, унизанные кольцами, начал стаскивать их с пальцев и засовывать в карманы. Одно положил на сиденье рядом с водителем, прежде чем выскользнуть из кабины на огромной стоянке.
Бежать было некуда. Асфальт с выбоинами, залитыми бензином. Заправка. Ларьки.
Саша всю жизнь будет помнить, как метался среди огромных фур - все были запечатаны, закрыты, - пока не увидел наполовину заржавевший прицеп под брезентом. Влез в него, протиснувшись под тент, и провалился в сено, которым тот был набит почти доверху, знакомый деревенский запах. Саша пытался пролезть вглубь, сухие ветки кололи шею, спустя минуту услышал голоса совсем рядом с собой.
— Ей, мужик, — кричали кому-то, — тут щас пацан пробегал. Не видел куда?
Саша не слышал, что отвечали, слова долетали каким-то странным эхом. Затих - главное, чтобы они не услышали шелест сена. Удаляющиеся голоса матерились.
— Собак, что ли, пустить? — услышал он издалека и похолодел.
Спустя вечность машина тронулась, словно в полуобмороке сжался, обхватив голову руками, задирая вверх воротник, чтобы защититься от пыли и ости, которые сыпались отовсюду, боялся раскашляться. Куда они едут? Ему было все-равно, лишь бы подальше от той залитой кровью дороги. Сколько длилась эта тряска? Не было сил сидеть согнувшись, на спину наваливались тюки соломы. Пролез ближе к борту и попытался потихоньку выглянуть в щель между брезентовыми полотнищами, но мало что увидел: машины, в основном грузовые. В какой из них опасность? Чувствовал себя потерянным, как маленькая щепка, которую несет по весне быстрый ручей.
Солнце было уже низко, когда машина остановилась.
— Эй, пассажир, вылазь, — услышал он около борта. — Конечная, Красногорск. Мы на Литвиновку сворачиваем.
Саша спрыгнул на землю, водитель, не глядя на него, уже залазил в кузов.
Вдали виднелись одноэтажные дома, за ними, словно в дымке, поднимались высотные здания и трубы заводов. В нескольких метрах впереди он увидел большие крашеные железные буквы: «Жители Красногорска приветствуют вас».
Вошел в город уже к вечеру и, наконец, пошел дождь, который собирался с утра.
Шел по улицам к центру, шарахаясь от гудков машин, постоянный гул города давил на уши. Ноги уставали шагать по твердому, как камень, асфальту, вокруг множество незнакомых, равнодушных лиц. Единственное, что ему хотелось, это спрятаться, скрыться, забиться куда-нибудь в угол от холодных струй дождя, от воспоминаний, от боли и растерянности. Случайно увидел покосившуюся надпись «Ломбард». Меняла смотрел на него подозрительно, когда он предложил в залог кольцо. Долго разглядывал через маленькую лупу, не глядя в глаза, назвал цену. Саша не знал, что сколько стоит, про деньги последний год думать не приходилось, на всякий случай сказал:
— Мало.
Меняла - мужик лет пятидесяти, неопределенной национальности, цепко взглянул на Сашу, тот выдержал взгляд, поежился.
— Откуда кольцо? — спросил без выражения.
— Подарили, — в голосе слышалось напряжение.
Меняла хмыкнул, полез в барсетку на поясе, отсчитал деньги, подал ему. Саша начал пересчитывать приличную, как ему показалось, пачку.
— Что вечером делаешь? — голос был таким же бесцветным.
— Занят! — Саша так и не успел досчитать деньги, но ему показалось, что мужик сколько-то добавил к обещанной сумме, поспешно вышел из полутемной лавки, хлопнув дверью.

Долго ходил по городу в поисках жилья, хотелось забиться в ближайшую подворотню, мелкий дождь уныло сеялся с серого неба. С мокрых волос на спину текла вода, рубашка липла к телу. Объявления на столбах и остановках не читал, потому что все-равно не знал адресов. Сел в первый же автобус, который увидел, и ехал, сам не зная куда. Когда увидел большой перекресток, вдали большую площадь с памятником Ленину, много больших магазинов, подумал, что это центр, вышел.
Долго бродил среди огромных серых домов, спрашивал, не сдают ли где квартиры. Дождь наконец-то кончился, но было по-прежнему пасмурно и сыро. Бабуськи во дворах на него смотрели подозрительно, по большей части все отвечали, что квартиры не сдаются. Совсем потерявший надежду, спросил у бабулек, стоящих возле одного из подъездов. Сначала все покачали головами, внимательно его разглядывая, когда вдруг одна из них вспомнила про какую-то Семеновну. "Она сейчас на рыночке у магазина торгует", - объяснили ему, куда идти.
Крепкая тетка в кожаной куртке, с черными бровями в палец толщиной и губами в морковной помаде, отдала ему ключи, после того, как пересчитала деньги. Она не согласилась сдавать ни на день, ни на два, ни даже на неделю. Только на месяц, и деньги вперед. В квартире мебели нет, позже подвезут.
— Ты кто будешь? — спросила она.
— Студент.
— А вещи где, студент?
— На вокзале, завтра принесу.
Когда она спросила про паспорт, ответил, что оставил его вместе с вещами и завтра обязательно принесет. Готов был пообещать, что прямо сейчас перепилит себе шею тупой пилой, лишь бы тётка наконец от него отстала.
— Не вздумай сюда свой табор приводить, студент, — сказала она на прощание, — а то быстро с вами разберутся.
Саша кивнул, стараясь не смотреть на крупный бордовый нос в оспинах, и зашел в квартиру.

Надеялся, что когда наконец-то останется один, станет лучше, не придется смотреть в лица чужих людей, можно будет остановить, наконец, эту бесконечную дрожь, когда все тело колотит, словно в лихорадке, но стало только хуже. Стоял посреди пустой комнаты, смотрел на обои с крупным рисунком, вдыхал запах затхлой квартиры, чьей-то недавно ушедшей отсюда жизни. С потолка свешивались куски побелки, обои отстали от стен около пола и топорщились некрасивыми воланами. В соседних квартирах слышались приглушенные разговоры, в квартире сверху играла музыка: «И снова седая ночь, и только ей доверяю я…»
Саша долго стоял посреди комнаты, потом рухнул на колени, как молодой бычок, которого ударил в голову отважный матадор. Думал, что сможет заплакать, закричать, безумно разрыдаться, но, к своему удивлению, не мог. Тупо стоял на коленях и смотрел на крашеные половицы с глубокими щелями. Его поглощало огромное, бесконечное удивление: вот он - свободен, как когда-то мечтал, и нет Влада, которого несколько месяцев назад искренне хотелось убить. Понимал, что если бы Влада не убили, тогда пришлось бы умереть ему. Все получилось, можно сказать, к лучшему. Но ему было безумно плохо, думал, что нужно прийти в себя, и тогда как-то все наладится, но как и когда? Не мог закрыть глаза, потому что видел только залитое кровью лицо.
Обхватил себя руками, сжал пальцами кожу плаща и ткнулся лбом в пол, ему хотелось сжаться как можно сильнее, стать совсем маленьким, незаметным для своей боли. Сам себя сжимал в объятиях, иначе мог просто распасться на куски, развалиться от тоски, хотел оплакать свою возможную смерть и смерть Влада, которая свершилась, но у него не было сил на эти два горя. Сидел согнувшись: вцепился руками в волосы и тихо качался. Он жив, он очень хотел жить, у него получилось, но теперь сам этому не рад. Уйти следом? Хорошая мысль. Но как только она пришла ему в голову, пополз на четвереньках к окну по грязному полу, с трудом переставляя руки и ноги. Схватился руками за деревянный с облезшей белой краской подоконник, вытянул себя на руках, поднялся на ноги; подоконник скрипел жалобно, кусочки краски хрустели и отрывались под пальцами, грустно сыпались на пол. Квартира была на втором этаже пятиэтажного дома. Не так высоко, но ему было непривычно после деревенских домов. внизу видел двор напротив, песочницу, качели, деревья за окном. Быстро темнело, дети из песочницы и взрослые с лавочек ушли со двора, в окнах загорались огни. Стоял и смотрел на чужую жизнь: в этих квартирах люди любили, обнимали друг друга, ему оставалось только смотреть на них из темноты. В ушах звенела тишина, его внутренняя пустота и тишина, потому что у соседей играла музыка, громко хлопнула дверь в подъезде.

Его спасло дерево, точнее - ветка. Она была прямо у окна и иногда качалась от ветра, если смотреть на эту ветку, то кажется, что держишься на поверхности сознания. Потому что стоило только закрыть глаза, он видел траву, кровь, залитое ею лицо… Резко открывал глаза и цеплялся взглядом за ветку. Недалеко от окна виднелся другой дом, окна в нем светились и были видны расплывчатые тени, окна постепенно гасли, но ветка оставалась всегда с ним. Сидел у стены рядом с окном и внимательно вглядывался в темноту; было непривычно слышать шаги у себя над головой. Из соседней квартиры несильный мальчишеский голос пел:
«Старый лес, мы ведь не понимали,
Лето не будет вечным, осень нас разлучит.
Старый лес, по полосе асфальта
Я покидаю место нашей любви,
А лес все молчит».

Его охватила безумная, бесконечная, нечеловеческая усталость, не дававшая дышать, но в эту ночь он не мог бы уснуть - внутренняя дрожь, почти незаметная, не давала расслабиться ни на секунду.
В соседнем доме постепенно погасли окна, затихли соседи.
Саша осознавал, что и сейчас сидит точно так же как сидел целыми днями во флигеле, на полу в углу. Остаться или уйти? Не мог и не хотел сейчас решать, все потом.
Сидя у стены, смотрел в одну точку, и в какой-то определенный момент понял: все, он больше не выдержит и свихнется вот прямо сейчас. И тут в углу что-то зашуршало и зашевелилось. Вскрикнул, вскочил, рванулся к двери, волна паники затопила мозг. Потом, уже от двери, оглянулся и, присмотревшись, понял, что в единственной комнате, освещенной уличным фонарем, никого нет. Всматривался в темный угол, там было все тихо. Подошел ближе, наклонился и увидел, как побежал какой-то жук. Потом вспомнил, как студенты, которые приезжали к ним на картошку, шутили и смеялись, поминая этих жуков, они их называли тараканами.

Дыхание остановилось, а потом всхлипнул, засмеялся сам над собой. Очень быстро смех перешел в такие рыдания, что думал, задохнется и сердце остановится - даже сидя во флигеле, не рыдал так. Стащил с себя плащ и уткнулся в него лицом, чтобы хоть как-то приглушить всхлипывания и крики - не хотел, чтобы кто-то его услышал.

Это продолжалось долго, а потом Саша понял, как устал, просто-напросто смертельно устал, и дремал, сидя привалившись к стене, потому что не хотел, чтобы эти странные жуки по нему ползали.
Ему даже привиделся короткий сон, который часто снился потом: он был один посреди ночного огромного поля, перед рассветом туман кусками стелился низко к земле. Саша оглядывался и видел вдалеке высокую фигуру: человек шел к нему, опустив голову, туман цеплялся за его грудь и плечи. Лица не было видно, но Саша знал, кто это. Потом думал, что огонь почти погас, наклонялся к костру, хотел дуть на обуглившиеся ветки, но дыхания не было; задыхаясь, поднимал голову, оглядывался, вокруг уже не было никого, только пустое, темное, затянутое туманом поле…

Утром встал, пошел в кухню, вытащил ящик с вилками и ложками из старого рассохшегося стола. Искал нож, нашел один с закругленным лезвием. Попробовал пальцем насколько острый, нож был очень тупой. Потом под старыми алюминиевыми погнутыми ложками нашел другой, узкий и длинный, тот показался ему поострее. Подошел к треснутому зеркалу на стене, долго стоял перед ним, смотрел. В зеркале кроме него отражалась стена с ободранной темно-синей краской. Из крана капала вода, пахло сыростью и прелью, в квартире наверху топали, в подъезде хлопнула дверь.

Поднял нож. Накрутил на руку толстый жгут волос, начал резать их почти под корень, нож был все-таки тупой, с трудом перепиливал тугие пряди, было больно. Вспомнил, как Влад любил перебирать их ночью уже после всего. Пришлось крепко зажмуриться и с силой выдохнуть, потом поморгал, потому что видно было плохо. Работа оказалась долгой, ножниц не нашел, волосы торчали во все стороны, а ему было все равно. Сложил обрезанные волосы на газету, аккуратно завернул. На последней странице увидел почти сплошные объявления «Юноши» и номера телефонов, поспешно выкинул сверток в мусорное ведро.

Понял, что сойдет с ума, если останется здесь еще. Саша случайно остался жив, но словно никак не мог перестать умирать. Казалось, он застрял в каком-то разреженном пространстве между тем миром и этим. Здесь не было света, не было чувств и мыслей, а только тихая звенящая тоска. Душа уже приготовилась оставить тело, и часть ее ушла в далекие тайные места небытия, но вдруг резко и грубо его вернули к жизни, а душа не успевает вернуться, еще не верит, что есть время, подарок, который из-за его бесконечности и ценности так трудно сразу принять.
В пустой комнате подошел к окну, на улице уже было светло, слышны голоса людей, что переговариваются во дворе, изредка слышалось гудение машин с дороги на проспекте. Взглядом нашел знакомую ветку, ночью она его спасла, сейчас он не хотел ее больше видеть.

Саша подумал, что его неподъемную ношу невозможно оставить нигде, даже если очень захочешь.

Прошел вниз по грязным, заплеванным ступенькам темного подъезда и открыл старую деревянную дверь.
В глаза ударил свет нового дня, а в легкие ворвался свежий утренний воздух. Во дворе на площадке уже возились дети, бабульки у соседнего подъезда оглянулись на него, закрыв за собой дверь, вышел во двор.

***
Мерзкий звук будильника разбудил Антона Кухтина ранним утром двадцать четвертого августа тысяча девятьсот девяносто третьего года, о чем его оповестило бормочущее на кухне радио. Резкий звонок застал Антона в неясных тенях, обнимающим чье-то тонкое, но крепкое тело. Его мечта улыбнулась ему грустно и обещающе и растаяла в сером свете пасмурного утра. Тело Антона жаждало слиться с этим образом хотя бы во сне. Правая рука ему в этом частенько помогала, у Антона под подушкой даже были специальные тряпочки, которые он тихонько стирал по утрам.
На сей раз он был в таком настроении, что даже не захотел поваляться в теплой постели, и тихонько прошел на кухню, чтобы не разбудить мамулю.
Включил электрическую плитку, ей еще нужно было разогреться, прежде чем он смог бы вскипятить немного воды в чайнике. Антон сел за старый стол, покрытый потертой скатеркой, и стал прихлебывать дешевый растворимый кофе с бутербродом из масла «Рама», которым они иногда с мамулей себя баловали.
Сегодня ему предстояло идти на барахолку. Они с мамулей чередовались: одно воскресенье ходил Антон, другое — мамуля. Сегодня была его очередь, еще с вечера они приготовили и упаковали две еще неплохие кофты. Одна из белорусского трикотажа с рисунком, мамуля купила ее перед самой перестройкой в местном универмаге и даже поносить толком не успела. Еще были альбомы по искусству, их Антон покупал, выкраивая деньги из скромной стипендии в пединституте. Они были роскошными, но шли плохо, в то время мало кто интересовался толстыми, хорошо изданными альбомами с цветными репродукциями из самых лучших музеев мира.

Антон задумчиво вдыхал немного застоявшийся запах их квартиры. Некоторые невоспитанные соседи говорили, что от него тоже пахнет старой женщиной. Это были просто тупые завистники, они не понимали силу этой священной материнской любви, ведь мамуля всю свою жизнь посвятила только ему.
Она родила Антона поздно. Антон этого не знал, но будучи им беременной, она ходила на аборт, как уже много раз до этого, врач же возмутилась и отсоветовала Антонине его делать.
— Сколько же можно? Родите уже хоть одного, Антонина Степановна! Это ведь тоже на здоровье отражается!

Нелюбимый и невзрачный муж Антонины, кое-как тянувшийся рядом с ней, был разнорабочим в ближайшем АТП, незадолго до рождения ребенка как-то совсем незаметно растворился в застойной российской действительности. Антонина из гордости сначала не подала на алименты, и все надеялась, что муж ее всплывет из небытия. Муж не всплыл, но к моменту, когда Антонину добрые соседушки и нужда заставили подать на алименты и искать его, все уже настолько ускорялись и перестраивались, что искать пропащего было недосуг. Пришла, правда, бумажка с номером могилы на неизвестном кладбище где-то под Курганом за номером 532. Бумажка содержала вопрос, на кого выставлять счет за погребение, на том все и заглохло. Антонина плюнула на всю эту историю, в очередной раз смертельно обиделась на весь мужской род, и больше при Антоне не упоминала бывшего мужа никогда.
Антон слышал об отце только отрывочные шипящие фразы в разговорах мамули с соседками. Как он понял, того человека звали Негодяй и Шелушпонь. Этими краткими сведениями исчерпывались его сведения об отце, других родственников у них не было.
В детстве очень верил в наступление коммунизма, когда все будет бесплатно, и уже наметил себе мороженое по 20 копеек, за которым будет ходить каждый день и брать по пять стаканчиков. Мамуля всегда была холодной и отчужденной, погруженной в свои мысли и обиды, носила длинные и темные вдовьи платья и мало разговаривала с Антоном. Тот рос тихим мечтательным ребенком, старался не надоедать ей и в глубоком детстве дал искреннюю клятву никогда ничем ее не огорчать. Тихонько рисовал в углу, когда не был в садике, поэтому мамуля отдала его в кружок рисования при местном Дворце пионеров.
После школы Антон поступил в Красногорский пединститут на факультет изобразительного искусства. В армию его не взяли из-за недостаточной массы тела и плоскостопия, к тому же мамуля была уже пенсионеркой.
В тот же год был объявлен курс на ускорение всего народного хозяйства, немного погодя ускоренно взорвался Чернобыль. Их с мамулей соседки во дворе шептались, что вот оно, начинается, первое из напророченных после смерти Брежнева несчастий. Двадцать седьмого апреля было сообщено об аварии. По телевизору показывали вертолеты, летающие над реактором, сбрасывали какие-то специальные смеси; говорили об эвакуации целого города.
Однажды летом в июльской жаркой ночи он тихонько смотрел телевизор и очень испугался, что мамуля проснется и услышит эту фразу: « У нас в СССР секса нет». Вторая ее часть потонула в смехе: «У нас есть любовь».
Потом на Антона хлынул такой поток секса, что ему и не снилось, но вместе с ним пришло и много другого.
Тогда часто говорили о демократическом социализме, о том, что задул ветер перемен, наступила пора обновления общества, отпраздновали вывод войск из Афганистана.
У них в школе искусств были собрания общества трезвости. Сначала читались речи, оглашалась официальная статистика, потом начиналось чаепитие: из большого чайника разливали что-то вроде странно пахнущей заварки, после чего распевали веселые песни. Некоторых трезвенников с этих собраний уносили более крепкие товарищи.
Потом все стало гораздо интереснее. Появился первый президент, это было так необычно. Президент был очень демократичным, постоянно его показывали в толпе с очаровательной супругой. Антон несколько раз пытался прислушаться к выступлениям первого президента, но со временем должен был признать, что ничего не понимает. Запомнилась только одна фраза: «И это правильно, товарищи!»
Антон тайком смотрел передачи «Взгляд», которые шли поздно, прикручивая кнопку громкости их старенького Рубина до минимума, сидел, припав ухом к динамикам.
Сначала ввели талоны на водку, потом были талоны на сахар и на основные продукты. Дома у них лежала книжечка с проштемпелеванными страничками, они с мамулей аккуратно вырезали маленькие талончики перед походом в магазин.
В их пригородном районе начали закрываться предприятия: часовой завод и обувная фабрика. Людям объяснили, что производство было нерентабельным, выпускались несовременные модели, со временем будет закуплено новое оборудование и тогда с помощью иностранных специалистов запустят новые современные линии в отреставрированных цехах, пока же нужно было потерпеть или куда-нибудь перепрофилироваться. Старое оборудование со временем куда-то вывезли, а в обветшалых цехах нашли приют наркоманы и странные личности, но все воспринимали, что так надо - если по телевизору сказали, значит, так оно и есть.

После пединститута Антон работал в школе искусств преподавателем рисования. Про себя он радовался, что выбрал такую скромную профессию. Теперь у него был небольшой, но стабильный заработок, вместе с мамулиной пенсией это позволяло вполне скромно существовать.
Когда начались перебои с зарплатами, им объясняли, что деньги не приходили в Гороно, Антон слышал туманные слухи, что деньги стали где-то крутить. Всюду звучала фамилия Мавроди, люди вкладывали деньги в его акции, за которые обещали большой процент. Деньги превратились в пыль, но из телевизора объяснили, что так и должно быть во время перехода от одного строя к другому, что это такая бескровная революция и надо просто потерпеть.
В газетах и по телевизору стали говорить, что надо что-то менять; так, как жили раньше - это неправильно. Неправильность прежней жизни объяснялась расстрелом царской семьи и зверствами большевиков, правильность новой жизни не объяснялась ничем, просто намекалось, что мы должны осознать неправильность прежнего строя и скоро мы будем жить, как в Америке. По каким причинам это должно было произойти, тоже не объяснялось, но все в телевизоре очень эмоционально убеждали, что все будет хорошо, причем совсем скоро.
Союз разваливался, дул ветер свободы. Из телевизора сказали: пусть все республики идут, куда захотят, Россия пойдет своим путем. Все были на подъеме и ждали только хорошего.
Антон пил остывающий кофе и вспоминал свои недавно закончившиеся отношения. Вообще, ему с женщинами почему-то не везло, может быть, потому что он еще не определился в своих жизненных приоритетах. Ему всего двадцать шесть лет, слишком молодой, чтобы останавливаться на чем-то одном. Мамуля никогда не одобряла его редких избранниц, они все были распущенными и меркантильными, ярко красились и одевались, ни одна из них не могла сравниться с ней в порядочности. К тому же еще в подростковом возрасте он стал замечать за собой некоторые странности. Например, стоя под портретом Брежнева в день похорон, испытывая сильную скуку в пустой рекреации, он разглядывал потрескавшийся беленый потолок школы и засиженные мухами люстры и провожал взглядом Виктора Селезнева. Тот вышел из кабинета биологии, провел безразличным взглядом по портрету генерального секретаря и по Антону под ним и пошел вразвалочку по коридору. Виктор был крепкий коренастый брюнет, спортсмен. Антон осознал, что Виктор очень красив мужской красотой. Завидовал его быстрым мускулистым ногам, которые он слегка косолапил - тогда это считалось высшим мужским шиком. Антон смотрел на свои худые руки и завидовал накачанным рукам Виктора.
Постепенно он начал осознавать, что ему больше нравятся мужчины, а женщины казались пустоголовыми легкомысленными курицами. Они попрекали, что он так мало зарабатывает, но до их куриных мозгов не доходило, что человек творческий и возвышенный не может копаться на разгрузке вагонов на станции в компании с какой-нибудь голытьбой, да и мамуля бы его туда не пустила.
Иногда Антону казалось, что он ненавидит мамулю, иногда ему снилось, что на нее нападает грабитель и убивает ее самыми зверскими способами, и тогда просыпался с неясным чувством облегчения, но тотчас же гнал его от себя. Когда эти противоречивые чувства начинали одолевать его, шел выпить пива. Вообще, он любил выпить в нормальных компаниях с ребятами.
Его первый сексуальный опыт был во дворе с более взрослым мальчиком. Они елозили членами друг другу между стиснутых бедер, Антон тогда кончил, и потом долго помнил это острое наслаждение.
Мечтал об идеалах античности, когда два мужчины были готовы на самопожертвование и самоотречение.

Антон на цыпочках прошел к себе в спальню и вытащил из-под матраса свой любимый альбом, в котором были только его личные, интимные рисунки, и снова предался вдохновенному рисованию. Ему было около двенадцати, когда он впервые увидел в подсобке кабинета рисования бюст, изображающий юношу грустного и прекрасного, чуть склонившего голову с кудрявыми волосами. Этот гипсовый бюст использовали уже в старших классах для рисования с натуры. Антон придумывал свои истории, связанные с этим образом, много времени просиживал в библиотеках, пытался найти хоть какие-то сведения о странном юноше, память о котором живет столь долго. Он даже завел специальный альбом, где рисовал целые истории с участием его тайного кумира, только несколько лет спустя узнал из книг его настоящую историю.
Не все рисунки были каноничными, иногда Антон рисовал его совокупляющимся с другими мужчинами и испытывал при этом приятное зудящее возбуждение. Он представлял себя то мощным мужчиной, который наваливается сверху на своего кумира и берет свое, не спрашивая, то трепетным юношей, который дарит нежный цветок своей невинности грубому завоевателю. Во второй роли он представлял себя гораздо чаще.
Антон тщательно прятал этот альбом, иногда, разглядывая его по вечерам, испытывал чувство тянущей боли, неясные воспоминания, обиду на последнюю тупую бесчувственную женщину. Иногда в этом альбоме добавлялся какой-нибудь фривольный рисунок. Однажды он задумался, почти не глядя на альбомный лист, и не следил за рукой. С рассеянной улыбкой посмотрел на изображенное им и с ужасом отшвырнул его от себя. Там он увидел, что совокупляется с женщиной: у нее были сухие крепкие бедра, рисовал со стороны изголовья, на голове ее был платок, который обычно носила мамуля, и ноги у нее были жилистые и старые. Захлопнув альбом бурно кончил.
Антон спрятал альбом, полюбовавшись на своего бога, и вышел в прохладное утро. В нескольких кварталах от их дома, на проспекте Ильича, который вел к железнодорожному вокзалу, на барахолке занял место.

***
Саша шел без цели, думал, что потом не сможет найти этот двор, но не беспокоился об этом, сомневаясь, что вернется, шел к центральной улице. В свете разгорающегося утра зеленели деревья, гомонили птицы в еще свежей листве, на дороге шумели машины. Выйдя из-под арки, направился по тротуару к площади, в центре ее стоял памятник Ленину, а левее памятника несколько ларьков. Подошел к ним, разглядывал яркие коробки из-под сигарет, бутылки с красивыми этикетками, вспомнил, что давно уже не ел, купил в одном ларьке горячий беляш, а в другом бутылку водки. Хотел убрать это безумное напряжение, которое сковывало его, мешало свободно вздохнуть. Хотя бы на время расслабиться, все так расслабляются .
Выпил несколько глотков, присел на лавочку, разглядывая дорогу, которая вела неизвестно куда, посреди дороги весело позванивали трамваи. Вспомнил, что несколько раз ездил на них, когда был в Ильичевске с группой на смотрах. Подумал, что Влад лежит сейчас где-то холодный и неподвижный, а он, Саша, может в это же время что-то есть, вот этот мерзкий жирный беляш и запивать его водкой, потому что голодный, потому что сам не помнил, когда в последний раз ел. Это было кощунством, но набивая живот, жмурился от утреннего света, глубоко дышал, боялся сам себе признаться, что рад остаться в живых, чувствовал себя за это виноватым, накатывала беспросветная тошнота, надеялся, что водка поможет. Наконец внутренняя тошнота чуть не переросла во внешнюю, пришлось выбросить остатки беляша в ближайшую урну и долго искать, чем вытереть руку, помогла трава на газоне.
Вышел с площади, перешел дорогу, сел в первый подъехавший трамвай, обхватил бутылку руками и стал смотреть в заляпанное дождевыми брызгами окно. Голова слегка кружилась, напряжение не отпустило, но оно теперь сосуществовало с ватным отупением. Смотрел на проплывающие мимо витрины магазинов, на первых прохожих, высокие дома, балконы, окна, подъезды, так много… не успевал их разглядеть. Картинки беспрестанно менялись, хорошо бы так ехать и никогда не останавливаться, никуда не идти и ничего не решать. Пригревшись под первыми лучами утреннего солнца, под перестук колес погрузился в странное состояние небытия, сколько не напрягал свою память потом, так и не мог вспомнить, что думал тогда и сколько ехал.
— Конечная!
Резкий голос вырвал его из забытья.
Последние полчаса здания по сторонам дороги становились ниже и реже, все чаще встречались одноэтажные дома за заборами, а потом трамвай остановился на большой пустынной площади, окруженной ларьками. Водитель вышел из кабины и сказал:
— Конечная.
Саша огляделся вокруг и понял, что он в трамвае один, вышел с неохотой, шагал мимо ларьков. Ему просто хотелось идти, словно случившееся гналось за ним, и, стоит ему остановиться, оно навалится и начнет рвать его изнутри на части, так хотелось сейчас, чтобы кто-то теплый прижал его к себе, и, может быть, он снова начал бы оживать. Пошел вглубь, за ларьки, вышел на широкий проспект, в нескольких кварталах увидел скопление людей, пошел в том направлении. Шел, слегка размахивая бутылкой, у него не было цели куда-то прийти, просто не мог быть сейчас один.
Саша разглядывал дома вокруг: на балконах развивались простыни, в квартирах жили счастливые люди, им было куда возвращаться. Опустил глаза и увидел вокруг себя шеренги людей, у их ног на подстеленных покрывалах и кусках тряпок лежали детские игрушки, книги, посуда, одежда, шел мимо них словно сквозь строй, и уже было не свернуть.

***

Антон разложил альбомы на стареньком покрывале. Сегодня он вышел позже и ему досталось не самое лучшее место: почти в самом конце, перед вещевым рынком около пригородной станции.
Встряхнул мамулину кофту, вытащив ее из сумки, начал было разгибаться, да так и остался полусогнутым.
Прямо на него шел его юный бог.
Антон видел его, окутанного утренней дымкой и парами от недалекой станции, и удивленно долго приглядывался. И не очень сильно удивился, что его воплощенный в человеческую оболочку оживший бог возник в образе совсем юного бандита, почти мальчика: такие же растрепанные кудрявые волосы, такие же пухлые, красиво изогнутые губы и гладкие полудетские щеки, чуть поднятые к вискам глаза, в которые можно смотреть бесконечно. Одет в обычную бандитскую униформу: кожаный плащ, даже несведущему в этих вещах Антону было ясно, что очень дорогой, хорошая обувь, голубые джинсы. Парень шел, словно во сне, взгляд его растерянно блуждал. Случайно на миг встретившись с Антоном глазами, прошел мимо рассеянно и неторопливо, держа в руках бутылку водки. Антону показалось, что он давно уже видел его именно таким, окутанным тайной печалью, в своих мокрых снах.
Два образа наслоились друг на друга как два кадра кинопленки, и доселе призрачный бог стал ярким и врезался навеки в память. До конца своих дней Антон помнил это утро, горделивый поворот головы, взъерошенные кудрявые волосы. Антон вдруг представил, что его божество будет сегодня собирать с них деньги вместо противного Стаса с рыбьими глазами. В мечтах рисовал, как этот красавчик подойдет к нему, глядя чуть исподлобья; даже если бы он ударил его, Антон был готов целовать его руку, и ноги целовал бы с удовольствием, считал секунды, пока его бог шел мимо их торговых рядов, изумленно оглядываясь, казалось, парень впервые видит, что вокруг него происходит. Восставший со страниц его альбома образ уходил все дальше, терялся в толпе.
Антон хотел бежать за ним, бесконечно смотреть, наслаждаться, пусть этот таинственный гость уведет его хоть на край земли - все равно, быть рядом и видеть, прикоснуться к теплой руке…
Антон не заметил, что какая-то женщина в турецкой кожаной куртке спрашивает про цену мамулиной кофты, он ответил ей резко, женщина, обидевшись, отошла. Прекрасный образ пропал в толпе среди базарной суеты, Антон остался снова один, хороший белорусский трикотаж колол ладони.

***

Саша совсем заплутал на этом рынке среди кричащих людей, которые суетились и толкались. Из киосков слышались песни, кругом "Сникерсы", музыка, вещи, кожаные куртки, вареные джинсы…
— Девочки! Помада! Тени! Тушь! Французская косметика! — Цыганки в кожаных куртках и длинных юбках ходили с коробками косметики в руках.
Какой-то ушлый парень, сидя на коленях перед картонкой с тремя наперстками, выкрикивал: «Кручу-верчу, запутать хочу!» Вокруг собралась любопытствующая толпа, через короткое время какая-то молодая девчонка рыдала, потеряв подаренные мамой сережки. Наперсточник исчез вместе с толпой подельников.
Грязный худой мужик, растягивая старый баян, орал: "Что ж ты, лето, а-а-бищало нам любовь и летний са-а-мый теплый вечер..."
Саша злился на свое отупение, ноги и руки слушались плохо, напряжение не отпускало его, добавились гул в ушах и глухое раздражение. Совсем растерявшись уже мало что понимал, задыхался от запаха шашлыка, близких гудков паровозов, грохота рельс, людского гомона.

Ему хотелось сесть в поезд и ехать в бесконечность. Поезд - это как большой трамвай, только будет ехать сутками напролет, а Саша сможет целыми днями просто смотреть в окно и видеть жизнь, просто видеть ее, если самому жить не получается.
Пытаясь выйти из этой пестрой людской суеты и пройти к вокзалу, попал в какие-то запутанные околобазарные закоулки. Потерянно бродил среди полуразвалившихся ларьков, обломков деревянных прилавков, сваренных между собой железных балок. Остановился в сырой тени большого здания рядом с рынком, смотрел вверх, где на стене блестели первые лучи солнца, которые туда добрались, может быть, это были какие-то склады или запертые железные контейнеры.
— Эй, пацан, — услышал он негромкий голос за спиной.
Саша резко оглянулся. Их было пятеро. В блестящих олимпийках и широких штанах, бритые головы, знакомый образ.
— Закурить есть?

@темы: Drafts, Original, Look at heaven

---

Вот это да!

Тест на соотношение Родителя, Взрослого и Ребенка в структуре личности

Ваши результаты: Ребенок (Ре): 47% Взрослый (В): 35% Родитель (Р): 18% (Что означают результаты теста?)

Ре В Р

(c) Транзактный анализ для всех

Пройти тест

@темы: Thinking over, Psychology

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

С Благовещеньем!

Пусть вся кухня в краске, зато яйца красивые) Сегодня святить ходили.

Сподобилась написать отзыв на Ближний круг. Положу здесь, не хочется потерять.
Не помню, как вас нашла, схватилась за ваш текст, чтобы перестать, наконец, слышать новости из Кемерова.Сначала БК был текстом одним из многих хороших, очень увлек, затянул, как раз то, что нужно. Я его прочла первый раз не отрываясь и сетуя на некоторую затянутость сцен. Очень понравилось, похвалила в своем дневе.К стыду своему частенько насладившись отличным текстом все собираюсь оставить отзыв автору, а потом... забываю. Почитала восторженные комментарии к БК, мысленно присоединилась, подумала, как здорово люди пишут и отражают мои мысли, куда уж мне...
Через какое-то время захотелось перечитать, я немного поудивлялась сама себе, ибо перечитываю что-то очень редко (классика не в счет). Перечитала, поняла многое и как ни странно мне понравилось больше. Удивилась уже всерьез.В Отабека втрескалась по уши не хуже Юры.Кажущая затянутость сцен: это когда тебя медленно и незаметно затаскивают в картинку 3Д, когда сидишь на заднем сиденье машины и слушаешь диалоги персонажей, когда толкаешься по дому среди всех его обитателей, когда сидишь на уроке и смотришь на одноклассников, когда влазишь в шкуру каждого героя по очереди. И любой дисбилив пропадает и начинаешь верить всему, что перед тобой происходит.
А теперь внимание: самое главное - я перечитывала текст не два и даже не три раза! Не могу уже сказать какой раз! И обчитала все приквелы и вбоквелы вокруг! (Едиственное не осилила фик про брачных аферистов, простите после БК, прочитанного первым, не зашел, слишком дисбиливно).
Долго не могла понять, что же это такое происходит?! Я не могу оторваться от текста?? Не помню, когда последний раз такое было, наверное только Маркес меня на такое сподвиг.
Сегодня утром осенило: это история не только о любви, но и о доблести, о чести, верности и мужестве. Эти архаизмы меня накрыли просто. И не укладывается в голове: это как? О чем вы? В наше-то время, когда основные глаголы: урвать, поиметь, нае@@ть?!! Неужели такое вот бывает сейчас? И потому от этого текста боюсь отойти далеко и не знаю, когда с ним расстанусь, потому что он о настоящих мужчинах, но Отабек из них мужчина больше). Пусть такие люди будут хотя бы в тексте и поэтому с ним не хочется расставаться.
Меня очень тронула эта отсылка к Данте (может, не намеренная, но я ее так считала и даже в первый раз не заметила). Когда Отабек сказал, что видел Юру несколько раз до их знакомства, а тот его даже не заметил. Это как раз о глубокой платонической любви Данте к своей Лауре, он ведь с ней даже не заговорил ни разу, а как любил! так, что люди до сих пор эту любовь помнят. И сразу впоминаются куртуазные рыцари, готовые на подвиги ради предмета своего обожания. Наверное, Отабек мог бы любить своего долбодятела еще долго, а тот бы и не замечал ничего, если бы не определенные события)
А сейчас начну немного издалека. Я только отдаленно могу представить, насколько тяжел писательский труд (хотя по вашему произведению этого не скажешь - оно как музыка Моцарта, наверное писалось на одном дыхании и так же читается), но так здорово было бы почитать приквел про Отабека, ну неспроста он вырос таким настоящим мужчиной. Наверняка был какой-то пример от взрослых. К великому сожалению ничего не говорится о его семье, но может быть, были какие-то старшие родственники или старейшины у них в поселке, с кого мальчик мог брать пример или рано ушедший отец, даже если одна генетика в этом виновата, все-равно был кто-то из предшествующих поколений примером настоящего мужчины, воина. Становление Юрия показано очень мощно и сильно, потрясающе, низкий вам поклон за него. Но так хочется узнать предысторию Отабека, как он рос, как в школу ходил и даже про эту девушку, за чью грудь он держался, так хочется узнать. На самом деле все ваше могу читать в любых количествах, ваш очень образный язык, неторопливые, подробные сценки.
Еще долго могу петь вам дифирамбы, но не буду утомлять. Спасибо! Спасибо! Низкий вам поклон за такую работу. Давно я не встречала таких потрясающе классных вещей.
ЗЫ: канона не знаю вообще, читала какоридж.

@темы: Reading, Thinking over, Critique, It's my life, Chef-d'oeuvre

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Сегодня насладилась снова

На сей раз Путешествия Кара ата того же автора.
Очень напоминает Ментол Блонд с ее Медведково (еще и ее перечитаю)
Начала гуглить красивых казахских парней, нарыла Группу в контактике

если кастинг на Отабека, то можно вот этого:

или вот:

Все кликабельно)

Я уж и онеме начала смотреть... чудны дела твои, Господи...

@темы: Reading, Thinking over, Chef-d'oeuvre, Cinema

---

Кто о чем...

А я о Ближнем круге.
Я начала его перечитывать, что не часто со мной бывает.
После всех событий холодной весны восемнадцатого года хочется согреться душой и эта вещь реально греет. Я в нее вцепилась, как Юра в Отабекову рубашку и не хочу отпускать. Она меня вытягивает. И это многого стоит. Люди в комментах не раз писали, что читали ее в сложный период своей жизни и это произведение помогало им жить. Я им тоже лечусь.
Я уже не вижу никаких затянутостей и дисбиливов и теперь во все верю, думаю все имеет место быть в нашей жизни.
Еще стоит отметить странное влияние произведений, написанный парой авторов. Я помню, как мне нравились ориджи Марты и Августы, парные вещи какие-то более уравновешенные, у них успокаивающий язык, сцены выписаны композиционно лучше.
В Круге мне сначала напрягало это:"он подошел... посмотрел... медленно повернулся и т.д." все эти повседневные движения и подробное описание реала. Теперь перечитываю и понимаю, что все не зря, а очень продуманно и взвешенно и это неспешное повествование очень успокаивает и даже страшные вещи читаются тихо и с принятием. Все очень на своем месте.
А еще стало стыдно: я щедро сублимирую свои отрицательные эмоции в тексты (прошу прощения у тех, кто читал), а здесь такой заряд добра и веры в людей, что просто ошарашивает, вот это истинный талант, вот таких текстов хочется читать много. Текст не "сладкая вата", в нем много непонимания, боли и крови и страха, но он возрождает душу.
Писать еще могу много, но хочется уже открыть страницу и наслаждаться дальше.

@темы: Reading, Thinking over, Critique, It's my life, Chef-d'oeuvre

---

Ближний круг

Оказывается по слешерским кругам давно бродит такое поветрие, как Ближний круг, может это фанфик на что-то, я читала какоридж весь божий день не отрываясь, вот что значит, мощнейший невроз.

Сама вещь Здесь!

Описание:
Мафия!АУ с суровым российским криминалом. Юрин дедушка - большой в этом мире человек, а у Юры один за одним меняются телохранители.
Примечания автора:
Частично основано на популярной в свое время на тумблере идее про Mafia!AU, где у Дона Плисецкого есть внук-дятел, к которому приставляют телохранителя, чтобы уберечь от преждевременной тупой кончины.
Психология тут - не просто тэг, а натурально психология в виде прикладной дисциплины.

Начало было просто улетное, где-то с середины начался дисбилив, (примерно с 22 части, могу и ошибаться). Я через него долго продиралась, но пока застряла, ибо спать уже пора, но к счастью, глав еще много и я надеюсь им насладиться, через этот дисбидив перепрыгнув) И есть затянутости именно в момент дисбилива (может это свойство всех онгоингов). Но Отабек на сей момент просто мой секс-символ) Есть много артов на эту вещь, мне не зашло ничего, я уже персов себе в голове нарисовала, не сотрешь))

АПД 01.04.2018

Дочитала сегодня. Восторг невероятный, потрясающий фик и хотелось бы много о нем сказать, но я устала ужасно - читала весь день не отрываясь) А какие комментарии под текстом! заслушаешься! И правда его назвали терапевтическим, потому что он про человеческое в людях, а этого сейчас так не хватает...

запись создана: 31.03.2018 в 21:19

@темы: Reading, Original