Глава 11,12

[alina21146]

Автор: Sandy van Hiden

Фэндом: Ориджинал
Бета и соавтор: Zwennja
Рейтинг: R
Жанр: angst, драма, сhan-slash
Предупреждения: non-con, жестокость, аморалка, секс с несовершеннолетними, нецензурные и просторечные выражения

Размер: макси

11.

Ноябрь уже к концу подходил. Холодно было реально. Влад из Ильичевска явился. С Ванькой, помощником председателя, первым делом все вопросы перетер. На следующее утро Белый, как всегда, пошел своего лауреата навестить. Все как обычно, как зашел, через время слышу, мальчишка начинает причитать. Влад ему по доброте душевной разрешал поплакаться немного в самом начале, типа подождите, больно и все такое. Влад говорит, блин, каждый раз как в первый, поначалу тяжело идет.
Сижу, курю. Попричитал мальчишка, затихло все, ну, думаю, процесс пошел. Где-то через полчаса, слышу, опять причитает - что такое, не понял. Потом, уже после всей феерии, мне Влад рассказал, что этот хитрец давай опять на свободу проситься. Видать решил, раз мужик кайф получил, надо случаем воспользоваться, секс-бомба, бля.
Слышу, Влад орет: «Да куда ты пойдешь? Ты ведь сосать да зад подставлять только и умеешь! На трассу, что ли? Чего нюни распустил? Куда морду воротишь, в глаза, говорю, мне смотри! Что, недоебом страдаешь, по соплякам своим соскучился?»
Что малой пищал, я не разобрал.
Потом опять Влад: «В чем пришел, в том и уйдешь. Сука неблагодарная!»
Тут пацан давай с себя цацки сдирать, которыми Белый его уже обвешать успел, кольца всякие, цепочки. Поснимал все и Владу протягивает: «На, мол, забери».
У того вообще крышу сорвало. Ударил мальчишку по руке, золото во все стороны полетело, Сашка еле отвернуться успел, чтоб в глаза не попало. Стащил Влад с мальчишки халат и в одной рубашке на улицу поволок. Тот еле на ногах успевает устоять, семенит, чтобы не упасть.
Влад его вытащил за дверь да как швырнет с крыльца со всей силы. «Иди, сука, куда хочешь!» Мальчишка ударился, видать, сильно, потому как и подняться не сразу смог, видно, у него аж в голове все помутилось от такого удара. Нет, смотрю, встает, - шатает его, правда, - и на Влада смотрит. «Ну, - думаю, - сейчас прощения попросит, и чтобы обратно в тепло». Потому что на улице реально холодно, а он босой и в одной рубашке.
Так что, ты думаешь, этот стервец учудил? Постоял он так, в себя чутка пришел, пару вдохов-выдохов сделал, да как ломанет к воротам, а они как раз открытые были.
Мы с Владом прифигели оба. Потом давай следом.
Флигелек не так-то близко от ворот был, надо было еще зеленую изгородь обогнуть, которая флигелек от обозрения прикрывала. Но пацан несся так, что Олимпиада отдыхала.
Влад давай нашим сигналить, типа: «Закрывайте!» А мальчишка несется по дорожке - аж пятки сверкают, и рубашка на нем развивается. Он тоже видит, что ворота открытые. Блин, там точно рекорд по бегу на короткие дистанции был, я тебе отвечаю. Еле успели ворота закрыть. А там железная решетка. Он так грудью об нее ударился, как птицы из клетки пытаются вырваться. Вцепился руками в прутья, рвется, кричит что-то, нам оттуда не слышно. Руками что-то показывает на нас. По губам вижу, кричит: «Он отпустил меня, отпустил!» Наши ни-ни - не открывают, а он опять вцепился в решетку и бьется в нее. Потом кинулся к охранникам, хватает их за руки, видно, просит: «Откройте, ради бога, откройте, он же меня отпустил!» Мы так и стоим, глядим на все это. На улице мороз, но он его вроде не чувствует. Те стоят, не знают чего делать, на нас смотрят. Тут Влад в себя пришел, кинулся к воротам, ну и я за ним. Мальчишка, как нас увидел, так опять в решетку вцепился, толкает, рвется, да куда ему, не уйти. Потом смотрит на Белого, глаза огромные, все в слезах. «Вы же отпустили, скажите им, что опустили!» Сам весь трясется, губы синие, да и сам весь синий. И словно не замечает, что совсем заледенел. «Пожалуйста, пусть откроют, пожалуйста». Вид у него безумный. Прижался спиной к решетке, сам еле стоит, смотрит на нас заплаканными глазами. Тут Влад мне: «Забери». Я к малому подходить, а он опять в крик: «Не трогайте, нет!» Кинулся куда-то в сторону, но я его легко поймал, он от холода уже двигаться толком не мог. Схватил я его, а он весь как лед. Кинул себе на плечо. Он кричит, кулаками бьет меня по спине, рвется, рыдает. Я его без труда заволок во флигелек. Ох, и кричал он тогда, скажу я тебе. Все рвался встать. Давно с ним такого не было. А рыдал он так сильно и никак не мог остановиться. Все пытался подняться и из комнаты выйти. Я его хватал, швырял на кровать. Я бы его и привязал, только Влад насчет этого ничего не сказал, пришлось дверь снаружи запереть. К вечеру он затихать стал. Уже стемнело, я у него свет не включал, думаю, он в темноте-то быстрее успокоится. Только стонет он как-то жалобно совсем - пойду, думаю, посмотрю. Захожу, он лежит, постель всю сбил и стонет тихо так. Я ему рукой лоб потрогал, а он горит весь, и бормочет что-то, головой мотает. Простыл. Сколько он голый на морозе бегал. Пришлось Доцента звать, он ему укол сделал. Я на пацана смотрю, а он как неживой - под глазами тени, дышит с трудом. Я спрашиваю: «Чего делать-то с ним?» -«Ничего, - говорит, - пусть в покое лежит. У него простуда сильная, таблетки будете давать, я оставлю. И лучше его не трахать пока, но это вашему жеребцу хрен докажешь. Пусть не трогает его хотя бы сегодня, а завтра я приду, видно будет».
Белый пришел за полночь, злой. «Чего, - говорит, - Доцент сказал?» Я ему ответил, как было. Он зашел в комнату. Малой лежал, дышал еле слышно. Влад ему лоб потрогал: «Да, - говорит, - горячий». Болел он долго тогда, кашлял сильно. Если ты думаешь, что Влад его не трогал, то ошибаешься. Он дал ему пару дней отдышаться, а потом начал трахать еще пуще прежнего. Я говорю: «У него же температура, разве можно?». Влад мне: «А я ни у кого и не спрашиваюсь, он сейчас внутри горячий такой! Класс!»

12.

В принципе, в деревне-то неплохо было, на охоту можно было ходить. Девки вроде ничего. Я к своим в Красногорск, бывало, наведывался. Белый тоже. Он давно уже говорил, что у его отца со здоровьем проблемы, толком не рассказывал, говорил, что мать его отца кое-как в больницу выгнала, типа провериться, анализы не очень хорошие были. Но оно мне сильно не надо было, я к своим родакам заезжал, мы с Дашкой-то отдельно почти сразу жили. Как раз в то время квартиру разменивать начали, возни много было.
Я у Белого отпрашивался на несколько дней Новый год со своими встретить.
Что с Сашкой в это время было, спрашиваешь. Пацан болел долго тогда, вроде как помереть решил. Владу пришлось в Красногорск ехать в январе, что-то с отцом его совсем какие-то нелады были. Влад мне велел за делами присмотреть, пока его не было, ну и заодно красоту его караулить. Не скажу, чтобы я с пацаном безвылазно сидел, по бабам больше бегал, в деревне зимой скукотища неподобная, только бабами и спасался. На рынок наведывался, но там зимой особо ничего интересного не было. Бывало, что приходил под утро, печка, случалось, потухнет - во флигеле дубак, пацан лежит, трясется весь. Он уже в туалет еле вставал, чуть не ползком лез. Я что, печку, конечно, растапливал, хотя и не нанимался. Влад в городе, пацану все хуже делалось. Я у Доцента спрашиваю:
- Чего он? Ты же его вроде уколами колешь, все дела.
Доцент мне стал гнать, что организм не борется, типа, когда человек жить не хочет, ты его хоть заколи лекарствами-то, а все будет бесполезно. Ну, думаю, пусть помирает, раз ему так приспичило, а мне в этой деревне сидеть никак не интересно, может, быстрей в город вернусь. А то по Данилке сильно соскучился, они с владовым Лешкой погодки. Сижу как-то на крылечке, курю, сам с собой рассуждаю, что пацана, в принципе, в саду закопать можно, а родаки его… так с алкашами мало что может случиться, заслонку в печке не закрыли, к примеру, да мало ли. Так вот вечером Владу и сказал по телефону, когда уже все новости перетерли, типа, как пацан помрет… Белый офигел конкретно, аж в трубке было слышно.
- Какой, -говорит, - пацан?
Он даже и не врубился сразу
- Ну Сашка, - говорю, - лауреат этот.
Белый какое-то время все это переваривал, потом спрашивает:
- А с чего это он помрет, вроде нормально же все было. Доцент к нему ходит?
- Да ходит, колет его, но что-то у малого с психологией, это Доцент сказал, я не понял толком, типа он сам жить не хочет и от этого выздоровление никак не получается.
Слышу, Влад заматерился, трубку бросил.
Через день у нас уже объявился.
Никуда не пошел, сразу во флигель заперся.
Я печку натопил пожарче, все честь по чести. Пацан как назло в тот день совсем плохой был, заговаривался уже, бывает, начнет бредить, такую ерунду несет и одно Ленку какую-то зовет. Это я потом допер, что это сестра, видать, ну мать еще звал, да я сильно его не слушал. Не ел он давно уже, что толку запихивать, его все равно рвало потом. Похудел он сильно, кожа на лице натянулась, одни глаза только и остались.
Влад подошел к пацану, смотрит на него.
- Душно здесь, - мне говорит, - почему? Не проветриваешь, что ли?
- Да я что, сиделка, - думаю, - но вслух ничего не сказал, смотрю, Белый злой. Сашка дышал плохо уже, трудно так. Узнал он Белого или нет, даже не скажу. Вроде присматривался, как разглядеть хотел. Потом, видно, досмотрелся и сипит так, что еле разберешь:
- Разрешите, - говорит, - снять... Давят...
И тянет цепаки, что у него на шее висели. Тьфу, я как глянул, а бирюльки на нем все одетые, он, видно, и снять их сам боялся.
Белый мне глазами показывает, типа, снимай. Сам к окну подошел и смотрит, и вид у него такой, что он к едрене фене щас весь флигель разнесет. «Я, - думаю, - тут причем? Я эту историю не затевал, а тут как бы самому в морду не огрести».
Стянул я с пацана все эти цацки, некоторые цепочки порвать пришлось, чтобы не возиться с замками-то. Пацан раскашлялся не ко времени, а он как зайдется, так после ему полчаса надо, чтобы отдышаться. Да я уже все с него снял, кольца эти да цепочки с браслетиками. Пойду, думаю, приберу их куда, может, Маринке потом подарит.
Пацан вроде давай ерунду опять какую-то плести все про сестру, про мать, вроде их зовет.
И по новой давай кашлять, потом сипит:
- За что?
Белого аж передернуло. Глянул он на малого, потом мне:
- В доме натопили?
- Ну да, я Степаныча предупредил вчера еще, что ты приедешь.
Белый к машине сходил, смотрю - шубу несет, длинную такую. И опять во флигель рулит. Шубу на руках расправил: «Клади, - говорит, - Сашку на нее».
Я, конечно, мальчишку поднял, весу, считай, в нем почти не осталось, на руки Владу положил и в шубу замотал. Смотрю, он его в дом тащит. Иду я следом и рассуждаю грустно сам с собой, что друг мой еще и некрофил вдобавок. Видать, полуживого пацана решил напоследок трахнуть.
В доме воздух получше, конечно, был, кто же спорит. Белый велел спальню для гостей открыть и воды нагреть. Потом они Сашку с Мироновной вместе купали, со старушкой немой, что по дому помогала. Кудри Сашкины пришлось обрезать, они все равно колтунами сбились. Влад малого в спальне уложил, потом они весь вечер с Доцентом Сашкин организм обсуждали, врач говорил, что не в лекарствах дело, а в том, что он сам бороться с болезнью не хочет, по каким-то там психологическим причинам. Весь вечер про это гнали, мне скучно стало, и я спать пошел.
Утром мы с Владом базарили про отца его. Белый сказал, что сейчас обследование в Москве, а потом придется операцию делать, а где, еще не решили. Потом он к пацану пошел.
Сашка за ночь еще не помер, хотя дышал все равно плохо. Влад сел на стул рядом с кроватью, на Сашку смотрит.
- Ну чего ты, - говорит, - разболелся так? Выздоравливать уже пора. Вот выздоровеешь — домой пойдешь.
Тут у Сашки прям судороги начались, как он расплакался:
- Зачем вы говорите так, все равно не отпустите. Я вам не верю!
Да как давай кашлять. Его счастье, что все равно уже помирал, обычно люди в своем уме стараются Белому таких слов не говорить. Влад мне:
- Воды дай!
Приподнял малого на кровати, воду ему сует. Ну, если пацан и хлебнул чего, все равно эта вода потом на подушках была, я же говорю, ничего в нем уже не держалось.
Белый схватил Сашку, тряхнул его хорошенько, тот аж кашлять на какое-то время перестал.
- В глаза мне, - говорит, - смотри! Я тебе отвечаю. Слышишь меня?
И еще раз пацана тряхнул, чтобы получше дошло, видать.
- Я тебе отвечаю. Выздоровеешь — пойдешь домой. Понял?
Сашка со страху аж кашлять перестал, кивает, типа, понял. Влад его на кровать опустил, говорит мне:
- Скажи, чтобы постель перестелили.